У Малиновского были как будто здравое начало и конец. Но за его аристократическим презрением к узости морали среднего класса скрывалась высокая оценка вероятной универсальности утилитаризма среднего класса. А за его явной защитой туземных институтов скрывалась неявная защита аристократических институтов. Малиновский рассматривал туземные институты с точки зрения аристократа, прячущегося в антропологе, со скрытым чувством родства между обычаями аристократии и обычаями туземных обществ: динозавр динозавра видит издалека.

Это сознание сходства проистекало из того факта, что и те и другие групповые обычаи были уязвимы для общераспространенной критики, которая могла осудить каждый из них как архаичный, устаревший и бесполезный. Это сознание сходства проистекало из того факта, что и те и другие групповые обычаи были уязвимы для общераспространенной критики, которая могла осудить каждый из них как архаичный, устаревший и бесполезный. Таким образом, взгляды Малиновского относительно обычаев одной группы соответствуют его взглядам на обычаи другой группы; его защита туземных обычаев, по-видимому, имеет значение для зашиты аристократических обычаев. Подчеркивание Малиновским функциональности всех обычаев — его «универсальный функционализм» — был обобщенной формой, отражающей более узкое стремление, а именно защиту как раз тех институтов, которые, с точки зрения среднего класса, лишены полезности.

Прежде всего это была защита того, что низший слой среднего класса считал неблагоразумным как в отдаленных колониях, так и в самой Англии. Действительно, сам Малиновский явно проводил параллели между «дикими обычаями» и «бессмысленными» английскими играми, такими как крикет, гольф, футбол и охота на лис. Они не представляют собой «потерю времени», настаивал Малиновский; в самом деле, этнология покажет, что «изгнать спорт, или подорвать его влияние, было бы преступлением».